[harmiron]

Последняя, наверное, работа, не утащенная мною с Фандомной Битвы.
Но там слишком многа букоф )

Название: Не все библиотеки одинаково полезны
Автор: Harmiron
Бета: Ernst Wolff
Канон: Дозоры
Размер: миди, 5497 слов
Пейринг/Персонажи: Завулон, Антон, крылатый НЕХ и другие
Категория: джен, слэш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Антон с Завулоном находят ранее неизвестную сумрачную библиотеку. Подозревая, что там им может открыться много интересного, они спешат туда вдвоем. Что ж, их ожидания, мягко говоря, оправдались...
Примечание/Предупреждения: AУ, возможно OОC, смерть второстепенного персонажа
Задание: Финальная битва


Стоял октябрь. Красный октябрь.

Нет, революция тут ни при чем. Просто именно сейчас усиленно облетала листва с кленов, раскрасив багрянцем все вокруг. Небо было серым, и асфальт под ногами был серым с черными кляксами. И вода в лужах тоже была серой. Красное на сером выглядит особенно ярко. Так думал Антон Городецкий, глядя, как на плечо Завулона, главы Дневного Дозора Москвы, одетого в серое осеннее пальто, медленно опустился пунцовый лист.

Темный, как всегда, был сосредоточен и деловит. Заметив мечтательный взгляд Антона, он пренебрежительно стряхнул лист с плеча и, подойдя совсем близко, сказал:

— Ну объясни, зачем мы туда идем?

— Я же рассказал тебе. Никто там еще не был. Мы будем первыми. Ночной Дозор рука об руку с Дневным. Да о таком только мечтать.

— И что мешает мне сейчас подтянуть своих и нагрянуть в неизвестную ранее сумеречную библиотеку всем Дневным Дозором, оставив тебя в стороне? Пока ты объяснишь Гесеру, что случилось да откуда я узнал о библиотеке, я успею там славно порезвиться. Ты забыл, что я Темный и эгоистичен до мозга костей?

— Вот именно. Ты эгоистичен. А значит, на первом месте для тебя не интересы Дозора, а свои собственные. И я точно знаю, что являюсь не последним из них.

Произнеся эти слова, Антон очень быстро наклонился к Завулону, и его губы коснулись щеки Темного.

— Ты пойдешь со мной туда, — сказал Антон с уверенностью избалованного ребенка, который ни в чем не принимает отказа, — мы вместе первыми войдем в библиотеку, которая реальна лишь в Сумраке. Я тоже поступаю сейчас как совершеннейший эгоист, рассказав обо всем тебе первому. Но никто же об этом не узнает?

Завулон вздохнул, окинул Антона долгим взглядом, от которого тому стало не по себе, и спросил:

— Ты откуда хоть узнал о ней?

— Эм… если скажу, не поверишь. — Не мог же Антон признаться, что библиотека попросту приснилась ему. Это было слишком глупо, но, тем не менее, являлось правдой. И правдой так же было то, что библиотека оказалась именно там, где должна была быть, согласно сну. — Просто доверься мне, хоть один раз. Пойдем со мной, и ты сам все увидишь.

Сказав это, Антон развернулся и пошагал вперед, отлично зная, что не останется в одиночестве.

Они шли минут двадцать. Антона забавляла реакция Завулона на открывшееся ему внушительное здание из камня, который, оставаясь, по сути, серым, тем не менее постоянно менял свой цвет. Глядя на библиотеку, создавалось впечатление, что над ней с огромной скоростью несутся тучи, то закрывая собой, то снова пропуская солнечный свет. Лишь тяжелая входная дверь под каменной аркой оставалась неизменно черной, зловещей.

Завулон положил руку на плечо остановившегося рядом с ним Антона.

— Мы туда одни не пойдем. Не нравится мне это место.

— Мы, может, и не пойдем, — ответил Антон, — а вот я так точно.

И с этими словами он потянул за ручку дверь на себя. Та бесшумно открылась, дохнув на них прохладой Сумрака.

Антон ступил внутрь, жестом приглашая Завулона последовать за ним. Они вошли вдвоем, рука об руку, как и желал Антон, и дверь затворилась за ними. Сама по себе. Что сильно напрягло Завулона. А Антон на нее и не посмотрел. Он смотрел вверх.

Смотрел на стеллажи, бесчисленными этажами уходящие ввысь. Казалось странным, что под потолком нет облаков — таким он был высоким. А на стеллажах — полно книг. Полки забиты томами, которые, наверное, еще никто из ныне живущих волшебников никогда не видел.

В темной библиотеке царил пыльный полумрак. Тусклый свет падал только через потолочное окно, но оно было так высоко… Антон решил подойти наугад к любой из полок и нарушить сонное оцепенение огромного зала, взяв в руки книгу. Он сделал несколько шагов вправо, и вдруг они увидели, как с самого верха по стене спускается солнечный луч. Узкий и яркий, абсолютно неестественный. Хотя что в таком месте могло быть естественным… Луч спускался вниз, пока не остановился на высоте человеческого роста. Антон остановился, глядя, как луч сползает, а потом пошел к нему, чтобы посмотреть, что же тот осветил. Завулон предостерегающе поднял руку и сказал:

— Подожди! Не трогай! — Слишком этот «указатель» был странным, кому-то надо было, чтобы дотронулись именно до той книги. Но было поздно. Антон выглядел очень уверенным, забывшим элементарную осторожность.

— Это просто книга, — прозвучал ответ, — но я не могу прочитать название. Ты знаешь этот язык?

С этими словами Антон нажал пальцем на корешок освещенной книги, выдвинул ее наполовину. В тот же миг пол под ногами пол и даже стены задрожали, странный луч тут же исчез. Наступила почти полная темнота, и Завулон видел Антона с трудом. Сверху что-то рушилось, падало, раздался громкий вскрик, и вскоре наступила тишина. Тряска прекратилась, все снова замерло.

***

Завулон открыл глаза, но не увидел почти ничего. Стоял сумрак, жалкие крохи света все так же падали вниз через потолочное окошко. Но сейчас не было ни солнца, ни белых облаков. Наверху раскинулась ночь, и серебряный свет луны совсем чуть-чуть выхватывал из мрака очертания разрушенного зала. По идее, не проблема. Два мага вне категорий в сумраке — сейчас все поправим... Но не тут-то было.

Магии не было. Совсем. Магический щит оказался поврежден, и сейчас Завулон был не лучше слепого котенка, странно беспомощного, попавшего в нежданную ловушку. Он с трудом поднялся, чувствуя дрожь в коленях. Антон обнаружился спустя несколько шагов под обломками того самого стеллажа, с которого он взял злополучную книгу. Завален он был крепко, и Завулону не сразу удалось высвободить его из-под кучи книг и почти целой полки. Оттащив ее, Завулону остановился, пытаясь отдышаться: ему самому понадобился отдых.

За все это время Антон не сказал ни слова: он был без сознания. Переведя дух, Завулон попробовал на ощупь оценить повреждения Антона. Переломов насчитал минимум два: обе ноги точно. И еще, кажется, ребра. Лоб был мокрым от крови, медленно текущей из раны слева, но насколько та была глубокой, в темноте не разобрать. Перетаскивать Антона в другое место Завулон счел опасным, да и куда тут денешься? Везде разруха, завалы, темнота, и на помощь не позвать. Сумрачная библиотека, о которой никто не знает. Тяжело раненый Антон и Завулон, ничем сейчас не отличающийся от обычного потрепанного мужчины средних лет. Ситуация — закачаешься. Оставалось надеяться, что Антон все же оставил кому-то сообщение о своем возможном местонахождении и их найдут. Потому что вряд ли Антон долго так протянет.

Словно в подтверждение этих мыслей, часа через три Завулон услышал, что Антон как будто что-то бормочет. В надежде, что он очнулся, Завулон кинулся к нему, но нет. У Антона поднялся жар, он попросту бредил. Обеспокоенный и взбешенный от бессилия, Завулон опустился на колени рядом с ним. Так он и сидел, положив руку на плечо Антону, а тот метался в бреду, в своих видениях, куда Завулону не было хода.

***

Здесь он был охотником. Звали его Нотна.

Он лежал в шелковистой желтоватой траве саванны. Лежал уже полчаса, скрытый травой, и боялся шумно вздохнуть, не то что шелохнуться. Tучная, но скорая в беге антилопа (завинченные прямые рога, жёлто-бурая шерсть, могучее, крупное животное) подошла уже совсем близко. Он слышал ее теплое дыхание, его сердце билось в унисон с ее сердцем, он почти ощутил вкус ее горячей крови на своих губах. Нервы Нотны были напряжены до предела, звенели, как струна. Антилопа тяжела, но сильна и быстра, потому Нотна ждал, так ждал, пока она подойдет поближе. Сегодня с ним не было лошади, и гнаться за антилопой ему было не на чем.

Здесь, в этой выжженной солнцем саванне, он был молодым и сильным, с блестящей черной кожей и короткими курчавыми волосами. Младший охотник племени, и его обязанность — ежедневная охота, чтобы добыть пищу. Но охота занимала важное место, как ритуал, в жизни каждого мужчины его племени; это и момент единения с природой, и доказательство самому себе, что мужчина смел и силен. Для Нотны, лишь две недели назад вошедшего в полный возраст, эта охота была особенно значимой: сегодня он почувствует себя настоящим мужчиной, защитником матери и сестер. Вспомнив их щебетание и белозубые улыбки, Нотна улыбнулся.

Антилопа сглотнула, Нотна тоже сглотнул. Стальные мускулы напряглись, Нотна приготовился прыгнуть, поразить антилопу копьем. Он не испытывал жалости к ней — в этот момент он и был ею, и ее смерть и боль прозвучали бы в нем как свои собственные. А потом глоток ее горячей крови символизировал бы возрождение, пополнение его сил, жестокое торжество хищника, царя природы.

Наконец наступил момент, когда антилопа подошла совсем близко. Пружина распрямилась, Нотна пулей вылетел из укрытия и сразил антилопу прямо в шею. Охотничий азарт довел его до того, что он не стал ждать, пока добыча перестанет биться в агонии. Он обхватил ее за шею руками и приник ртом к ране, из которой толчками выливалась горячая, темная кровь. Вдруг мир перевернулся, практически буквально. Нотна больше не был собой — охотником, дорвавшимся до трепещущей добычи. Он не мог сделать ни вдоха, его тело билось в конвульсиях, а горло пронзила острая боль. Он сам стал умирающей антилопой, и страх неминуемой гибели застил глаза пеленой. Убийца пил его кровь, впитывая каждую эмоцию, каждое биение затихающего сердца. На мгновение пелена перед глазами спала, и он увидел смутно знакомое лицо, темный подвал. А потом все исчезло.

***

Завулон крепко держал бешено бьющегося, но по-прежнему пребывающего без сознания Антона. Того лихорадило, температура снова была высокой. Точно выверенным, аккуратным ударом Завулон вырубил его. Пускай отдохнет. Затем поднялся и подошел к противоположной стене. Здесь из-под камней вытекал ручеек непонятно откуда взявшейся воды. Наверное, водопровод где-то прорвало при катастрофе. Он намочил в ледяной воде полоску ткани, оторванную от рубашки Антона, и положил ему на лоб. Хоть немного сбить жар. Интересно, что он видит, по каким мирам гуляет сейчас? Есть ли в его грезах место для Завулона?

***

Теперь перед ним лежал космопорт неизвестной планеты. Он был сильным и уверенным в себе солдатом. Задание четко и ясно: найти некоего Нанто, юного, талантливого хакера. Влипшего в неприятности. Любой ценой отбить его у возможного противника и доставить… назад. Куда назад, он не помнил, но это и не представляло важности. У солдата путь один — вперед. Для начала — в местный полицейский департамент.

В департаменте все получилось следующим образом: с одной стороны, информация о парне действительно имелась. Но не повезло в другом: сведения оказались неутешительными. Последний раз имя Нанто звучало здесь в связи с арестом крупной банды, промышлявшей грабежами на технических складах, в основном — средств передвижения. Нет, Нанто под следствием не был, а проходил по делу как свидетель. Хотя и весьма мутный свидетель. Суд над членами группировки состоялся совсем недавно, поэтому сотрудники департамента охотно говорили о нем. И говорили следующее: парень явно имел дела с руководством банды, но доказательств его вины странным образом не обнаружилось. Всех замели, а Нанто сухим из воды вышел. Учитывая, что облава велась серьезная, вывод напрашивается сам собой: парня отмазали. На данный момент следствие завершено, свободу передвижений Нанто никто не ограничивал, но солдата снабдили данными о его возможном местонахождении. С планеты парень вроде не улетал.

Выйдя из здания полиции, солдат задумался о том, чем таким мог отличиться разыскиваемый, что заслужил к себе особый подход. Напрашивался очевидный вывод: это связано со знаниями Нанто по части систем управления сложными комплексами и системами безопасности. «Ну да, — думал солдат, — склады с дорогой техникой — комплексы непростые, а уж системы безопасности там — вообще загляденье. Значит, молокосос спер что-то настолько ценное, да еще так ловко, что боссы взяли на себя труд замести за ним следы вместо того, чтобы просто замочить его и забрать то, что им нужно». Да, пока Нанто выглядел ловкачом, но как долго он сможет обеспечивать свою безопасность? Мысль вертелась в голове солдата, пока он шел к окраине жилого кольца станции, где имелся шанс напасть на след парня.

На подходе к особо обшарпанному кварталу солдат еще раз сверился с подсказанным в департаменте адресом. Все верно, вот оно: «Внешнее кольцо, секция 46, бокс 7». Секция 46, высоченный, но запущенный квартал, примыкающий к атмосферному куполу станции. Самые задворки. Жители ютятся здесь в маленьких боксах, на много этажей уходящих вверх. Места маловато, зато совсем недорого. И если где на станции и можно попробовать затеряться, так это здесь. Жилые этажи перемежаются с разного рода конторами, клубами, забегаловками. В некоторые можно попасть с земли, а к каким-то только подлететь на аэрокаре, здесь у многих такие.

Он зашел в темный подъезд и прошел вперед по коридору, отыскивая нужную дверь. У седьмого бокса солдат остановился и постучал. Сначала было тихо, но секунд через десять за дверью послышалась возня, и ему открыл сонный взлохмаченный мужик. Почесывая за ухом, он спросил, какого черта солдату надо. Выслушав вопрос о Нанто, он вдруг резко попытался захлопнуть дверь. Но солдат ему этого не позволил. Ловко вставив носок крепкого военного ботинка в щель между дверью и косяком, он не дал ее закрыть. А в следующий миг дверь слетела с петель, в кровь разбив мужику лицо. Пока он ползал по полу, держась за явно сломанный нос, солдат спокойно вошел внутрь, схватил его за шиворот, рывком поднял на ноги. Отвел руки от окровавленного лица, посмотрел оценивающе… И врезал мужику в челюсть. Секунд на двадцать задумался и выдал наконец:

— Повторить?

— Гарем.

— Это что еще? — спросил солдат. Его терпение уже подходило к концу.

— Ай… да недалеко здесь. Секция 43, вход 6, там найдешь, не промахнешься. Он недавно ушел, застанешь его там. А нет — твои проблемы.

— Мои, говоришь? — солдат присел рядом с сидящим на полу мужиком. — А сразу почему не сказал?

— Тот парень… Он заплатил за молчание. Хорошо заплатил.

— Ну, а я заплатил еще больше, не правда ли?

Солдат поднялся на ноги и покинул бокс, сопровождаемый ненавидящим взглядом его обитателя.

«Заходи к нам на гуран, будешь счастлив, как султан!» — так гласил девиз ночного клуба Гарем, и именно эти слова сияли неоновым светом над входом в заведение. Означало это, что любой посетитель, достаточно богатый, заглянувший в Гарем на рюмку гурана — местной водки, будет обслужен (во всех смыслах, каких пожелает) как минимум тремя девушками-официантками (или юношами), что и создавало атмосферу настоящего гарема, царившую в заведении. Несмотря на местоположение, Гарем вовсе не был дешевым клубом. Сейчас стоял день, и в помещении главной залы было почти пусто. Только один столик был занят компанией из двух мужчин и одного юноши, почти мальчика. Юноша был прикован наручниками к стулу, во рту у него торчал кляп, рубашка на груди расстегнута. Один из мужчин сидел за столом напротив него, другой же стоял рядом и в тот самый момент, когда солдат вошел в залу, прикоснулся включенным электрошокером к груди юноши. Тот замычал, дернулся, слезы брызнули из его глаз. И, конечно, ни бармена, ни официантов в зале не нашлось.

Солдат выхватил фазовый лазер, вскрикнув:

— Всем стоять!

Юноша даже не пошевелился, а оба палача попытались выхватить свое оружие, за что тут же получили по смертельному заряду. Церемониться никто не собирался. Солдат фазером разрезал цепь на наручниках, удерживающих Нанто (а это был он). Прихватив Нанто, солдат покинул клуб.

Всю обратную дорогу до космопорта Нанто пребывал в шоке; полагал, что ему кранты, и избавление от мучителей стало для него полной неожиданностью. Солдат держал фазер прижатым к спине парня незаметно для окружающих, и сбежать у того не было никаких шансов.

Наконец они устроились в большом, вместительном военном аэрокаре на территории космопорта. Пришло время для разговора. Солдату было нужно то, что Нанто стащил со склада. Прозвучавший ответ озадачил его.

— У меня ничего нет, — сказал Нанто.

— Ты хочешь сказать, что никто не помогал тебе разобраться со следствием?

Нанто помотал головой.

— Они, как и вы, ДУМАЛИ, что у меня что-то есть. Ну, я страшно боялся тюрьмы, я же в банду эту случайно попал, почему я должен садиться? Я не знал, что это такое.

Солдат ощутил смятение. Он не помнил почему, но ему страшно нужно было то, что присвоил Нанто. Он схватил его за ворот и подтянул к себе. Жарко дыша гневом прямо в лицо ухмыляющемуся парню (а вроде только что тот был испуганным), солдат прошипел:

— Отдавай мне… мое!

А в следующий момент он смотрел глазами Нанто на нависшее над ним, перекошенное от гнева лицо. Такое знакомое ему лицо. И такое родное, хоть и пылающее яростью.

— Я не отдам тебе… твое. Потому что оно теперь мое. Даже здесь, в этом кошмаре, в этом бреду, я знаю, что оно принадлежит мне.

Улыбаясь, Антон-Нанто достал из-за пазухи сердце. Настоящее, пульсирующее, теплое, истекающее кровью сердце.

— Твое? Ну нет, оно мое, Завулон. Моим было и моим будет. Навсегда.

***

Вздрогнув, Завулон проснулся. Сам не заметил, как задремал, и надо же присниться такому. Антон с его, Завулона, окровавленным сердцем в руках… Он посмотрел на Антона. Тот был без сознания, но дышал ровно, лихорадка отпустила его. Он просто спал глубоким, целительным сном.

«Да, мое кровоточащее сердце в твоих руках, мелкий ты паршивец, — подумал Завулон. — И если ты не выдержишь всего этого и помрешь до того, как нас найдут, оно перестанет биться вместе с твоим».

***
Очнулся Антон в полной темноте. Он понятия не имел, сколько времени прошло, пока он был без сознания, и где он, но на этот раз точно осознавал, кто он такой — Светлый маг вне категорий Антон Городецкий. Вот только магии в этой кромешной тьме не чувствовалось совсем. Пол, на котором он лежал, был прохладным и влажным, голова как ватой набита, в руках чувствовалась дрожь. Антон сел, придерживаясь ладонью за стену.

Он ощупал лицо дрожащими руками — оно не было его лицом. Это было не человеческое лицо, слишком узкая на ощупь нижняя челюсть, тонкий прямой нос, широкие скулы. Волосы — мокрые, спутанные — липли к щекам и шее. Машинально Антон убрал непослушные пряди за уши… обычные человеческие уши. Это был он, но в чужом теле.

С усилием Антон поднялся на ноги и сделал три неуверенных шага, держась за стену. Что-то мешало, и он быстро понял, что именно. У него теперь были крылья, с такими же мокрыми, как волосы, длинными и острыми хитиновыми пластинами вместо перьев. От лопаток до самого пола. А руки стали гораздо длиннее, чем раньше, почти достигали колен. Вместо ногтей на пальцах — когти. Через три шага Антон уперся в стену. По всему выходило, что помещение очень тесное.

Он снова сел на пол, обхватил голову руками и попытался собраться с мыслями. Вопросов — куча, а ответа ни одного. Он неизвестно где, в чужом теле и, главное, непонятно, зачем.

Может, попробовать выйти отсюда? Антон еще раз поднялся, на этот раз гораздо увереннее обошел помещение. Крылья чуть слышно шуршали, волочась по полу. Двери он не нащупал. Поэтому перешел к плану «Б». А именно — закричал:

— Эй, кто-нибудь! Есть кто? Что это за… — на этих словах Антон поперхнулся: в противоположной стене возник прямоугольник яркого света, заставив зажмуриться и закрыть глаза рукой.

Через несколько секунд глаза привыкли к свету, мягко заполнившему помещение, и Антон смог рассмотреть вошедшего. Это был не человек. Высокий, выше него самого, телосложение мощное, атлетическое; кожа светло-серого цвета слегка блестела, как атлас; пропорции — вполне человеческие, если не считать слишком длинных рук, почти достигавших колен; на спине, задней стороне рук и ног кожа становилась темнее, а за спиной длинным плащом тащились по полу огромные крылья. Потом взгляд Антона приковали к себе глаза существа. Пронзительно черные, два громадных озера, в которых невозможно не утонуть. Тьма, плескавшаяся в глазах существа, звала подчиниться, радоваться появлению «хозяина». Антон помотал головой, прогоняя наваждение. Он, конечно, еще не видел себя в зеркале, но понял, что вошедший выглядит так же, как и он сам теперь.

— Очнулся наконец? Ты звал меня. Я здесь, — услышал Антон. Голос прозвучал в голове, тонкие губы незнакомца оставались неподвижными. Стараясь сохранять спокойный тон, Антон ответил:

— Конечно, звал. Кто ты? Зачем я здесь? И почему я… такой?

Существо обошло Антона по кругу, рассматривая. Крылья с тихим шелестом тянулись по полу за ним.

— Ну что ж, мне нравится. Удачно вышло. Ты спрашиваешь, кто я? Сядь, и поговорим.

— И не собираюсь! Говори сейчас...

— Сядь, упрямец! — железно, по-хозяйски прозвучал голос существа. — Говорить долго, а твои новые ноги еще не достаточно окрепли.

Антон, вздохнув, подчинился.

— Для начала я отвечу тебе, кто ты. Ты — теперь то же самое, что и я. Конечно, еще не совсем, но скоро станешь таким же.

— Таким же — это каким?

— Молчи, когда я говорю, или я заткну тебе рот! — прозвучало с нотками раздражения, и Антон ощутил легкий ментальный удар, в голове на миг помутилось. Он решил, что благоразумнее сейчас будет и впрямь помолчать.

— Ты ведь не видел раньше таких, как я. Нас и нет еще. Нет нигде, кроме как в твоем кошмаре. Ведь на самом деле ты сейчас не здесь, не в этой камере, а погребен вместе с твоим ненаглядным Завулоном под развалинами библиотеки. Не помнишь?

Антон помотал головой.

— Ну да, ты же и понять ничего не успел. Какая ирония: Высший Светлый и Высший Темный, оба надежда и гордость Света и Тьмы соответственно, и так нагло предаете собственное предназначение, втюрившись друг в друга.

Антону стало жарко от этих слов. «Интересно, могу ли я теперь краснеть?» — подумал он.

— А между тем, у сил Света сейчас превосходство над Темными, — продолжал крылатый (так про себя назвал его Антон), — творится явная несправедливость. Твоя несчастная, преданная тобой жена так сильна. И маленькая дочурка тоже. А тут еще ты, ты тоже стал магом вне категорий. Ну куда это годится? Темным нужно подкрепление. Нужны мы.

— Но кто это — вы?

— Нас пока нет. Мы — новый вид Темных, какого еще не существовало. И сейчас мы готовимся выйти в мир. Мы будем очень сильны, нас будет мало, и мы будем осторожны. Мы не станем селиться в городах, даже деревни — и те не для нас. Горы, дремучие леса, пустынные берега — вот наше обиталище до поры до времени. Перемирие ведь не вечно, ты сам понимаешь. Темным понадобится скрытый резерв во время новой войны с вами, Светлыми. Мы станем хорошим неожиданным подспорьем.

— Так, а от меня тебе что понадобилось, чудо света? — спросил Антон. — Ты зачем мне все это рассказываешь? Если я и правда лежу без сознания сейчас там, в библиотеке, то неужели ты думаешь., что, придя в себя, я допущу твое появление в своем мире?

— А как же? Разумеется, допустишь. Ты же станешь первым из нас. Использовав тебя, мы убьем двух зайцев одним выстрелом, понимаешь? Лишим Свет мага вне категорий и создадим скрытый резерв для Темных.

— Это с какого еще бодуна мне становиться одним из вас? — удивился Антон. — Уверен, скоро я очнусь, а ты останешься просто дурным сном, который больше никогда мне не приснится.

Крылатый усмехнулся.

— Ты не очнешься. Тебе не позволят. И Завулон ничего не в силах сделать сейчас, чтобы помочь вам выбраться. Библиотека — это ловушка. Она обрушилась в результате заклинания, магический щит поврежден, и магия недоступна вам. Твое тело получило серьезные раны, ты можешь не выжить. И тебе не позволят очнуться, пока твое сознание не будет полностью подчинено. Ты или станешь одним из нас и впустишь нас в свой мир, или умрешь.

— Значит, все это подстроено? Нас заманили в библиотеку, чтобы использовать меня? Смешно! Ты полагаешь, что вам, организаторам, удастся скрыться от гнева Завулона? Что он не докопается до истины? Да он будет землю носом рыть в поисках моих убийц. Я не собираюсь становиться одним из вас.

Крылатый резко поднялся на ноги. Черные глаза жгли гневом.

— Не храбрись. Ты согласишься. Я сломаю тебя. Не сомневайся.

С этими словами крылатый покинул камеру, снова оставив Антона в темноте.

***
Просидев так довольно долго, Антон незаметно для себя заснул. А проснулся вновь от жажды. Когда он еще находился на грани сна и пробуждения, ему показалось, что он опять там, в библиотеке, в обрушенном зале. Как будто откуда-то сверху он увидел свое искалеченное тело, Завулона, сидящего рядом, услышал журчание ручейка по камням. Антон понял, что должен дать Завулону какой-то знак, сообщить о своем присутствии. Он заставил себя опуститься ниже, ниже, прямо к Темному. Антон чувствовал, что его уже выдергивают туда, наверх, в то видение, где он в камере ждал, что же крылатый решит с ним сотворить. Поэтому из последних сил ринулся к Завулону едва осязаемой тенью, крепко поцеловал его в лоб и в тот же момент «проснулся».

Жажда горела в горле огнем, была какой-то ненормально сильной, мучительной. В то же время по телу разливалось, покалывало, не давало покоя странное возбуждение. Он не мог больше сидеть, встал, ноги подрагивали. Камера была слишком тесной, хотелось расправить крылья, с силой оттолкнуться от земли и побежать, полететь, выплеснуть непонятно откуда взявшуюся энергию. Антон уже собирался снова позвать кого-нибудь, но звать не пришлось. Дверь открылась, в проеме показался крылатый и, не говоря ни слова, поманил Антона рукой, приглашая выйти. Антон подчинился.

Перед ним лежал квадратный в срезе коридор со светлыми, безликими стенами и таким же безликим, каким-то больничным освещением. Антон пошел вперед, его крылья даже в сложенном виде задевали стены. Странно, но с каждым шагом жажда горячим обручем все крепче стискивала его горло, стало трудно дышать. Антон прибавил шагу и вскоре нагнал крылатого, схватил его за локоть, принуждая остановиться.

— Скажи, куда мы идем? Что со мной творится? — просипел Антон и закашлялся.

Крылатый высвободил руку и насмешливо посмотрел на Антона.

— Мы идем пробуждать тебя. Ты же решил бороться? Ну вот я и хочу видеть твою финальную битву с самим собой. Финальную — потому что тебе придет конец. Ты останешься, но больше не будешь Светлым магом, таким, как сейчас. Ты же чувствуешь жажду? Полагаю, она уже нестерпимо мучительна для тебя? А дальше — больше. Идем. Нет, стоп. Ты, конечно же, можешь проиграть битву еще до ее начала. Просто согласись стать таким, как я, до конца. Тебе уже даны крылья, так расправь их!

Отвечать было трудно, поэтому Антон просто помотал головой, отказываясь.

— Вот и хорошо, вот и правильно, а то ты разочаровал бы меня. Театр подготовлен к началу спектакля, а главный актер вдруг дал бы отбой… не годится! Что ж, идем. Обещаю, скучно не будет.

И крылатый быстро зашагал вперед. Мучимый жаждой, Антон еле поспевал за ним, придерживаясь за стены. Почему-то ему безумно хотелось увидеть и… насладиться тем, что приготовили для него.

Коридор закончился дверью, ведущей в маленькую темную комнату, похожую на его бывшую камеру. Но на стене, противоположной двери, располагалось стекло. Через стекло было видно помещение побольше. Белые стены, как в коридоре, белый потолок, ни окон, ни дверей. Единственный выход через комнатушку, где стояли Антон с крылатым. А в углу у дальней стены скукожилось что-то непонятное, бледно-голубоватое, все завешанное длинными волосами того же цвета. Крылатый нажал какую-то кнопку, и в помещении раздался резкий сигнал.

Существо вскинуло голову, начало озираться по сторонам. Было видно, что такой сигнал ему слышать не впервой, и ничего хорошего оно от него не ждет. Впрочем, не ему, а ей. Существо поднялось на ноги и стало понятно, что это девушка. Почти как земная, только очень тонкая, и кожа у нее бледно-голубая, даже длинные волосы, закрывающие ягодицы — голубые. Девушка стояла, словно пыталась вжаться в стену, стать незаметной. Страх сжирал ее заживо. Она мучилась.

Мучился и Антон. При виде девушки жажда чуть не свалила его с ног. Он попятился назад, но взгляда от нее оторвать не мог. Ему хотелось ее, страшно хотелось подойти, обнять, словно утешая. Что-то происходило с его телом. Крылья стремились расправиться, а внутри все двигалось, менялось, рвалось туда, к жертве. Антон вдруг осознал, что эта девушка для него — жертва. Его тело хочет ее, требует, не желает подчиняться разуму. Антон отпрянул, закрыл лицо руками, чтобы не видеть. Но легче не стало — он чувствовал ее.

— Не старайся, ничего не выйдет, — усмехнулся крылатый. — Только хуже будет. Понял уже, да? Я не буду тебя принуждать ни к чему, пытать, заставлять. Ты все сделаешь сам. А сделав один раз, сделаешь еще и еще. И все, ты наш. Не сможешь же ты после такого вернуться к своим, как ни в чем не бывало. Светлые не примут тебя, а Темные… мы и есть Темные. Надеешься на Завулона? Он не пойдет против своих. Поймет, что тебе же будет лучше, и смирится. Мы допустим его к тебе, когда ты будешь достаточно подготовлен. Так что это твоя битва, и только твоя.

От этих слов Антону стало страшно. Он из последних сил противился себе, своей дикой жажде. А девчонка за стеклом начала тихонько, но пронзительно верещать от ужаса. Она тоже чувствовала. Знала, что смерть рядом, и ее страх причинял Антону еще больше боли. Словно натянутыми струнами резал нервы. Девчонка была жалкой, но такой желанной… Он не выдержал.

Сумасшедший букет чувств — жалость, нежность, остервенение и желание — захватил Антона. Он встал, уверенно пошел к двери. Открыл ее, вошел в белое помещение. Девушка что-то пискнула, увидев его, заметалась у стены, словно муха по стеклу. Антон шел спокойно, желание сопротивляться пропало. Девушка сжала голову руками, завыла. Антон протянул руки вперед, раскрывая объятия, улыбаясь. Иди же ко мне, иди! Сейчас все прекратится. Она вскрикнула, закрыла глаза и бросилась к нему, прижалась к груди. Антон обхватил ее руками, погладил по голове, обнял крепко. Крылья сомкнулись вокруг нее, пронзая остриями тонкое тело, а все нутро Антона самовольно рванулось вперед, причиняя ему страшную боль. Он закричал, запрокинув голову, не только от боли, но и от несравнимого ни с чем удовольствия.

Когда Антон разжал объятия, девушки уже не было. Под ноги ему упали кровавые ошметки. Впрочем, их было немного. Он сам весь был вымазан в ее крови. От осознания того, что остальное он впитал в себя, закружилась голова. Медленно, на негнущихся ногах, он шел по коридору назад, в свою камеру. Никто не мешал ему, да никого и не было рядом. Антон вошел, дверь затворилась за ним, снова оставив во тьме. Он опустился на корточки в углу и замер так. А спустя немного времени спрятал лицо в ладонях, а плечи его задрожали.

***
Завулон сидел, напряженно вглядываясь в темноту. Он готов был поклясться, что Антон только что был с ним. Нет, он не имел в виду искалеченное тело Антона, который лежал в забытьи около него. Завулон ощутил дух Антона, его присутствие. Захотелось протянуть руку и схватить воздух — смешно, но дикая уверенность в том, что Антон здесь, не давала Завулону покоя. Спустя некоторое время он ощутил еще кое-что, и это обрадовало его всерьез — Завулон снова начал чувствовать магию. Ни одного заклинания пока он сотворить не мог, но зато ясно ощущал, что обморок Антона вызван вовсе не естественной причиной. Положив руку Антону на лоб и закрыв глаза, Завулон прислушивался всем своим существом, что происходит сейчас в сознании Антона, пытался нащупать ниточку к его разуму. Постепенно в темноте возникало видение белых нитей, сплетенных между собой симметричным узором и уходящих вдаль снежной паутиной так далеко, насколько хватало взгляда. Словно настоящий паук, Завулон полз вперед, чувствуя под руками качающуюся белую сеть, под которой океаном клубился Сумрак.

Постепенно пространство вокруг сужалось, и в итоге перед ним возник светлый коридор. Его стены сплетались из тех самых белых нитей-проводников. Завулон ступил в коридор, пошел вперед. У него появилось материальное тело, он был сейчас в своем сумеречном облике. Кожа стала чешуей, глаза сузились и холодно смотрели вертикальными зрачками. Приятно было вновь чувствовать в себе силу, хотелось подпитать ее. С холодным удовлетворением Завулон поглощал чье-то отчаяние, ненависть к самому себе, жгучее желание прекратить свое существование одним махом — этих эмоций здесь было в достатке, и их источник находился совсем близко. Кажется, прямо там, в конце этого коридора.

Еще через пару минут свежий и полный сил Завулон вошел в маленькую темную камеру. В противоположном углу сидело, скрючившись, странное существо, с виду совсем не знакомое, он никогда таких не встречал, но Завулона тянуло к этому созданию. Оно вскинуло голову, и Завулон с изумлением узнал перекошенное болью и страданием лицо Антона. Подойдя к нему, Завулон попробовал погладить рукой острые пластины крыла, но Антон отпрянул назад.

— Не надо, не трогай меня, — прошептал он, — ты не представляешь себе, что я сотворил, на что оказался способен.

— Ничего ты не мог здесь сотворить, — жестко ответил Завулон. Загнанное выражение на лице Антона ему совсем не нравилось. — Это морок, бред, галлюцинации. Это все нереально, понимаешь? Сейчас ты отправишься назад. А вот то, что сотворили здесь с тобой, мне очень не по душе. И я хочу сказать пару слов тому выдумщику, что заварил всю кашу.

Завулон почти силой заставил Антона подняться, обнял его, поранив руки об острые крылья. Усилием заставил Антона увидеть снежную паутину, что привела сюда его самого, а потом подтолкнул тихонько к выходу. Теперь он знал, что Антон не пропадет, а выйдет, куда нужно. А у него здесь есть дело.

Ждать пришлось недолго. Спустя четверть часа дверь в камеру открылась, и крылатый вошел внутрь. Увидев Завулона, крылатый оскалился, острые пластины на крыльях встали дыбом.

— Нашел все-таки, — прошипел крылатый, не теряя времени и посылая в Завулона давящее заклинание, пробуя прижать того к стене и сковать движения, не причинив пока вреда, — не надо мне мешать. Еще чуть-чуть, и твой любовник станет Темным, одним из нас. Разве ты не желаешь этого? Его битва с самим собой почти завершена. Верни его, и он будет нашим!

— Тебе ли знать, чего я хочу? — ответил Завулон. — Куда тебе понять мои желания и планы? Я истинный Темный, а значит, слушаюсь лишь самого себя. И нет для меня никаких «наших». Ты — пыль под ногами, причинившая вред тому, кого я люблю. И мне плевать на твои высокие чаяния. Пыль ты есть, пылью и останешься здесь. Хочешь финальной битвы? Такой она для тебя и станет.

Преодолевая заклинание Пресса, Завулон выпустил из руки Плеть Шааба. Огненный хлыст рванул к крылатому, целя кончиком в горло, но тот успел увернуться, и вместо смертельного захвата получил лишь ожог, когда Плеть рикошетом коснулась его. Зашипев от боли, крылатый выпустил в Завулона Тройное лезвие, а следом добавил Поцелуй Ехидны.

Завулон не стал даже уворачиваться. Новая плеть поглотила все три летящих в него кинжала, а кислотный Поцелуй, зашипев, испарился, встретившись с оскаленной пастью огненной змеи. В следующий миг змея рванула к крылатому. Тот отбросил шутки в сторону и, поняв, что ему с Завулоном не тягаться, попробовал бежать. Змея впилась ему зубами в спину между лопаток. Острия крыльев занялись огнем, быстро вспыхнули настоящим костром. Дикий вопль крылатого звучал недолго, от него осталась горстка пепла, той самой пыли, что будет развеяна здесь, в Сумраке.

***

Антон открыл глаза, ощущая боль каждой клеточкой своего тела. Первым он увидел серое октябрьское небо. Потом он с трудом повернул голову и заметил Завулона, сидящего рядом. Его серое модное пальто было вымазано кровью. В ответ на немой вопрос Антона Завулон приложил палец ему к губам, призывая к молчанию.

— Не говори ничего, держись. Помощь уже близко. Эту битву мы выиграли, но какое, оказывается, опасное занятие — чтение. Ты как знаешь, а я в библиотеки больше ни ногой. И тебя не пущу. Почитаем дома, так оно надежнее.