Где-то в тридевятом царстве

[harmiron]

Где-то треть от общего объема моей следующей выдумки. Это не фанфик, ориджинал. На фикбуке я видела заявку, там просили написать ориджинал, в качестве ориентира используя одну из приведенных цитат. Мне понравилась одна, и я стала писать. Того, кто заглянет сюда и увидит сие творение, попрошу отписать хотя бы, читабельно ли это или нудятина страшнейшая. Я не прошу критики, понимаю, что дело это хлопотное и нудное, но хоть пару слов, продолжать ли в том же духе?

собственно, текст

— Папа, расскажи про дедушку!
Сэр Эртимо Чивион, потомственный граф Агира, отвернулся от высокого стрельчатого окна, единственного в комнате, и посмотрел на сына. Юный виконт одиннадцати лет, старший ребенок, а также единственный сын графа, сидел на белоснежной постели, закутавшись в синее бархатное одеяло, и, теребя золотую бахрому, с ожиданием глядел на отца.
— Я сейчас же усну, если только расскажешь, — мальчик, темноволосый и кареглазый, улыбнулся и подвинулся ближе к стене, давая отцу место рядом с собой. — Ну, пожалуйста, я так ждал.
Да уж, еще бы. За последний год граф провел в родном замке в целом месяца два, остальное время занимали обязанности при королевском дворе. Мальчик, обожавший отца и гордившийся им, не желал отходить от него ни на шаг во время кратких приездов графа, и ловил каждое слово, обращенное к нему.
— Ага, а ты потом выдашь меня маме, как в прошлый раз, и она устроит мне выговор, — возразил сэр Эртимо. — Забыл уже?
— Пап, ну прости. Я буду сдержан, честное слово. Почему она не верит? — Мальчик поймал руку подошедшего отца, и потянул к себе.
— Верит. Но боится этого. Не суди ее, она твоя мать. Никто не хочет, чтобы это было правдой. А мой сын должен уметь помолчать, если хочет и дальше слушать. Или ты слишком мал, чтобы не ввязываться в глупые споры? Если так, то...
— Нет, пап, я ни с кем больше не буду говорить об этом. Я все понял, только расскажи.
Отец улыбнулся.
— А на чем мы остановились? Запамятовал я. Старость не радость, знаешь ли.
— Ну, ты рассказал мне о давнем сражении в ущелье Олбар, у подножия Акжурского горного хребта, где мой дед, тогда еще виконт Йегрис Чивион не посрамил честь своего отряда. Вместе с другими воинами, под предводительством герцога Мадьюса он защищал вход в ущелье от Босоногой армии. Да, пап, прости, но я так и не понял до конца, чем мы этим босякам не угодили. Чего они полезли?
— Чем... да ничем, в общем-то. Дело не в нас, а в их несчастной судьбе. Здесь, в Билоиве, нашем королевстве, нет рабства. Ты никогда не видел рабов, их жизни, потому тебе не просто понять. Даже если с рабом хорошо обращаются, кормят вволю, не слишком загружают работой, он все равно не человек как бы, вещь. А у наших соседей в стране Кин рабы если не в каждом доме, так почти в каждом. Зерна для бодрящего напитка корфу мы откуда получаем?
— Oттуда и привозят, из страны Кин.
— Так. А там его целые плантации. А на плантациях — тучи рабов. И так продолжается у них тысячелетиями, поэтому, когда с самых близких к нам плантаций сбежало много этого "человеческого скота" - так их называют работорговцы, да и многие жители - то рванули они к горам, то есть к нашей с Кин границе. Раньше не сбегали, поскольку смирные были, а этих навезли из-за океана, из каких-то прибрежных поселков. Там они сами воинами были, пиратами, скорее всего, а их за шкирку — и в рабство! Несколько сотен их собралось тогда, рабов беглых. Там, в горах, они закрепились, промышляя, естественно, грабежами. А чем им еще заниматься? Они ж вне закона с той самой минуты, как подняли бунт. Вот, закрепились они, значит, в стычках с карательными отрядами оружием разжились — злые были сильно, из тех карателей, что к ним совались, хорошо если десяток человек выжили. И получилась Босоногая Армия, гроза тамошней провинции. Видит наместник — не справиться ему своими силами, и запросил поддержку царской армии.
— Пап, ну, там, в стране Кин, они рабы. А у нас? Они ведь могли пройти через наши земли, и уйти дальше, к своей родине. Почему их не пустили?
— А их поначалу и пустили. Тот раз, когда твой дед участвовал в обороне ущелья – это второй. В первый раз, за год до этого, как раз через это самое ущелье заявился отряд босяков, человек в сто. Предводителем у них был раб по имени Козорн, сильный, непримиримый, охочий до разбоя.
— А как он выглядел? Вон, даже имя его запомнили, а выглядел как?
— Да так же, как все они. Высокие, светловолосые, гораздо светлее, чем мы. А глаза у них серые, как дождевые тучи.
Так вот, когда они прошли через ущелье и пещеры по нашу сторону гор, то вышли аккурат в окрестностях Лэра, городишко такой там есть. Стража их заметила, но поначалу тревогу бить не стали, послали к ним двоих, на переговоры. А те решили сразу показать, кто теперь главный, и назад вернулся только один, с собой он нес голову товарища и предупреждение, чтоб сдавали городок сразу, а то пожалеют потом. Но здесь — это им не там, у нас королевство поменьше, чем Кин, все быстро делается. Стражи в городке было человек двадцать, остальные – ополчение. Сразу послали за подмогой в соседнее графство, успели до осады. Два дня держались, а потом отряд графа Ринта подоспел, и прижали чужеземцев быстро. Один вожак уйти и успел. У наших с тех пор указ: в беглых этих сначала стрелять, а потом говорить. Если будет с кем. Они, конечно, может, выводы и сделали, да кому теперь проверять охота?
И вот год прошел, когда собралось, наконец, войско из центральной провинции Кин.
У Босоногой армии шансов против них попросту не было, и поняли это сразу. А раз поняли, значит, куда-то деваться надо. Вот и сунулись к нам опять, через то самое ущелье — там по-другому и не пройти. Но теперь их ждали, как раз отряд герцога Мадьюса границу тогда и охранял.
— Тогда-то и случилось сражение?
— Случилось, но позже. Поначалу Мадьюс занял оборону в ущелье, забрасывали стрелами любого, кто сунется. Стрел было много, а брони у босяков - мало. Почти и не было. Только в тот, первый раз мы имели дело с сотенным отрядом, а теперь они все к нам пожаловали, сколько было. И герцог понял, что не выдюжит. Надо было снова звать подмогу, и вот твоего деда, молодого Йегриса, и послали гонцом.
— Папа, погоди, а сражение? Ты говорил, дед "не посрамил честь отряда в сражении". Как же так, если его отослали?
— А вот не перебивай, и до сражения доберемся. Тут-то самое интересное и начинается.